Гопман Владимир - Былое И Думы
В. Гопман
БЫЛОЕ И ДУМЫ
Ответ на воспоминания М. Якубовского и С. Битюцкого "Мы вместе!"
А я все помню - я был не пьяный...
В. Высоцкий
Сначала об эпиграфе. Размещенные на сайте "Русская фантастика" совместные
воспоминания М. Якубовского С. Битюцкого и Б. Завгороднего записывались, как
можно понять, не просто в дни Волгокона-2001, но и в атмосфере, соответствующей
этому славному мероприятию. Полагаю, что со дней Волгокона-1991, который я имел
удовольствие посещать, она (атмосфера) стала еще теплее и умиротвореннее. И мои
веселые друзья (естественно, это относится к первому и третьему членам
триумвирата, поскольку Сережа Битюцкий только ест) явно находились в состоянии
алкогольной интоксикации некоей степени (говорю это не с осуждением, но отчасти
с завистью), потому и рассказ о днях былых фэндома получился в чем-то неполным,
а в чем-то неточным (да и то: лет-то прошло сколько).
Вот несколько примеров. Повесть Бушкова "Варяги без приглашений" была
напечатана не в "Вопросах литературы" (это академический журнал, посвященный
исключительно литературоведению, никогда не печатал прозу), а в "Литературной
учебе". Чего не было вовсе: я никогда не был в Калиниграде; Леша Керзин никогда
не возглавлял Московский КЛФ; Бабенко никакого отношения к подготовке съезда
представителей КЛФ в Киеве не имел; на выездном заседании ВС КЛФ в Одессе
(совпавшим тогда с "Фанконом") не было Снегова, но лишь один Гансовский. В ВС
КЛФ я был не кооптирован, а избран - и, Миша, Миша, что же такое ты в тот вечер
пил, чтобы забыл, как мы с тобой (естественно, с Борисовым, Завгородним,
Курицем, Лукашиным - далее по алфавиту) душевно гудели в Киеве в 1988 году!..
Движимый желанием: 1) помочь друганам (знакомы мы с Альбертычем и Борей,
почитай, лет около двадцати, с Сережей поменьше), 2) восстановить истину, ибо
истина все-таки... (цитата общеизвестная), взялся я за перо, сиречь, клавиатуру.
Ведь когда кто-то начнет писать историю фэндома. то опираться будет, понятное
дело, на свидетельства очевидцев. А поскольку я сейчас, в момент написания этих
строк, трезв как фужер богемского стекла, то, думается, мой рассказ о былом и
возникавших тогда думах, равно как о думах, возникающих сейчас, будет свободен
от посторонних воздействий. И последнее. Пишу я в основном о тех же людях и
событиях, что вспоминала веселая волгоградская троица, но взгляд, ракурс иной -
поскольку речь веду о своем в этом участии.
В фэндом я начал входить во второй половине 1970-х годов, но будучи не
фэном, а представителем литературно-критического крыла работающих в фантастике.
В течение какого-то времени шли мы с фэндомом параллельными курсами, пересекаясь
эпизодически, но весьма дружески. Отношения наши сделались более близкими в
начале 1980-х, когда я стал посещать заседания Московского КЛФ. Возглавлял его
тогда некто Марк Вунштейн, человек весьма любопытный. Любопытность его
заключалась в том, что все его участие в работе клуба сводилась к произнесению
сакраментальных формул приветствия и прощания ("Здраствуйте, начинаем заседание
клуба. Слово имеет имярек", "Заседание закрыто, до свиданья,") и трем-пяти
фразам общего характера по ходу заседания. Hи разу он не выступил с каким-нибудь
докладом или сообщением, ни разу не участвовал во вспыхивавших на заседаниях
спорах или дискуссиях. Hо вот когда я пришел первый раз получать путевку в, если
я правильно пишу это название, Московский городской совет общества "Знание"
(тогда, в середине 1980-х, я не работал, а
